13 декабря Русская Православная Церковь чтит память св. апостола Андрея Первозванного

13 декабря Русская Православная Церковь чтит память св. апостола Андрея Первозванного. Греческий журналист-международник, писатель, политический обозреватель Георгий Александру так интересно рассказывает о святом в специальном интервью в журнале «Road to Emmaus», № 4, 2004:

— Расскажите, пожалуйста, о самом Андрее. Что вам удалось узнать о нем?

— Сравнивая курдские, валаамские, эфиопские и персидские предания, видишь одного и того же человека. Это очень важно. Прорисовываются совершенно определенные черты характера. Читая самые разные предания, я могу точно сказать: да, это он, один и тот же Андрей. Я ознакомился с невероятным количеством текстов со всего света и научился чувствовать его. Я теперь даже знаю, с чьих слов записано то или иное свидетельство — людей, знавших его лично или нет. Он был нестандартный человек, странный…

— Странный или уникальный, не похожий на других?

— Да, уникальный, можно и так сказать… Но и странный тоже. У него была привычка ставить везде большие каменные и железные кресты. Ходил с огромным посохом, увенчанным крестом. Был скромен, учеников имел мало. Не проповедовал толпам народа, как Петр или Павел, а собирал обычно небольшую компанию, как делают старцы. Кроме того, он обладал замечательным чувством юмора. Например из некоторых источников до нас дошел рассказ о том, как, впервые увидев в Новгороде славянские бани, он писал друзьям: «Славяне такие странные — терзают себя березовыми вениками». Ему это кажется забавным, он смеется. Невозможно представить его строгим учителем. Легкий человек, очень смиренный, которому была открыта и смешная сторона жизни. Его как жителя Средиземноморья удивляли чужие необычные традиции.

Еще, конечно, он был человеком, много повидавшим на своем веку. Путешествовал с северными оленеводами, гуннами, беседовал с греческими философами и русскими торговцами, был знаком с китайскими чиновниками, посещал первобытные племена на севере Пакистана и берберов в пустыне Сахара.

Можно себе представить, сколько он всего знал и сколь велик был его запас практической мудрости. Не только божественной, но и мирской, человеческой. Будучи смиренным, он находил общий язык со всеми, кто встречался ему на пути. Не завоеватель, не исследователь — он просто жил вместе с ними, был одним из них. Рыбачил, ел, ухаживал за огородом, путешествовал с ними теми способами, какие были им доступны: пешком, на лодке, верхом на лошадях, верблюдах, слонах, в оленьей упряжке. Представьте только, что ему, должно быть, довелось повидать.

Важно то, что он переживал все то же, что и они. Без смирения мы не можем разделить чей-то опыт, можем лишь рассказать, сообщить о нем со стороны. Апостол Андрей, чувствуя себя равным им, приобретал тот же опыт, что они, а они делили с ним его жизнь и опыт.

Из-за своей скромности Андрей не вышел вперед вместе с Петром, Иаковом и Иоанном, несмотря на то, что он «Первозванный». Никогда и нигде не старался быть первым, разве только когда ему нужно было попросить Господа за других. В Евангелии тому есть три примера. В первый раз, когда некие эллины пришли на праздник и спросили у апостола Филиппа, нельзя ли им видеть Иисуса, Филипп, не зная, что с ними делать, обратился к Андрею. И тот вместе с ним пошел к Господу. Он не боялся встречи лицом к лицу с Богом и знал, что Христос — Бог, он первым понял это и последовал за Ним. Был он и первым миссионером — рассказал о Христе своему брату Петру. Во второй раз мы видим, как он обращается к Иисусу перед тем, как свершилось чудо насыщения народа пятью хлебами и двумя рыбками. Андрей спросил тогда, что делать, чем накормить народ. Обычно он держался в тени, и только если у других людей, у ближних была какая-либо нужда, он просил Господа о помощи. В третий раз, в Евангелии от Марка, он вместе с Петром, Иаковом и Иоанном обращается к Иисусу с вопросом о признаках конца времен.

В преданиях II—III-го веков Андрей предстает столь смиренным, что считает, будто любой встретившийся ему человек — это Сам Христос. У апостолов не было высокомерия, столь характерно для греков и римлян. Даже высокомерие евреев было им не свойственно. Они разговаривали и с греческими философами, и с варварами. Известно, что Андрей не имел ничего против греческой философии. Напротив, он любил беседовать с философами, среди его учеников даже был греческий математик и философ Стратокл, первый епископ Патр. Вероятно, Стратокл в прошлом был пифагорейцем, поскольку именно пифагорейцы соединили математику и философию с особого рода мистицизмом.

Я думаю, что ключ к пониманию устройства души Андрея — это, во-первых, его скромность, а, во-вторых, способность видеть в каждом человеке образ Христов.

По материалам портала Православие.ру